Политдела политотдела

Автор: старший научный сотрудник отдела научно-фондовой работы Гаврилов С.В.

 

Быт, нравы и политико-моральное состояние моряков транспортного флота по

материалам политотдела Камчатско-Чукотского государственного морского пароходства,

1950—1956 гг.)

Политотделы на морском транспортном флоте появились в середине 1930-х гг. на основании решений ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР от 15 марта и 5 мая 1934 г. «О перестройке работы флота, планировании перевозок и улучшении работы на водном транспорте». 19 апреля 1934 г. ЦК ВКП(б) своим постановлением ввёл в действие «Положение о политотделах водного транспорта».

По утверждению изданного в 1953 г. «Советского энциклопедического словаря», политотделы создавались «в целях усиления руководства и политической работы… на отдельных участках социалистического строительства, приобретающих особо важное значение для народного хозяйства СССР». Они действовали на основе особых инструкций, утверждавшихся ЦК партии, по мере выполнения своих задач могли ликвидироваться или превращаться в обычные партийные органы. При их создании и в работе учитывался опыт войсковых политотделов времён гражданской войны 1918—1922 гг.

Осенью 1940 г. флотские политотделы были упразднены. Они вновь появились во время Великой Отечественной войны, когда советские моряки всё чаще и чаще стали ходить за границу, доставляя оттуда грузы союзнической военной помощи. В 1943 г. Политбюро ЦК ВКП(б) постановило воссоздать политическое управление Наркомморфлота СССР для «улучшения руководства политическими отделами пароходств, усиления политической и культурно-воспитательной работы среди моряков и особенно экипажей заграничного плавания…» Главными задачами политуправления, а также политотделов пароходств и судовых помполитов должны были стать: «а) воспитание работников морского флота в духе советского патриотизма, беззаветной преданности социалистической родине и строжайшего соблюдения государственной и трудовой дисциплины; б) всемерное улучшение дела подбора кадров на флот, особенно на суда заграничного плавания, повышение политической бдительности в партийных организациях и среди руководящих работников флота… г) овладение техникой и хозяйством морского дела».

Политотделы систематически собирали и обобщали сведения о настроениях тружеников и их окружения, их отношении к действиям властей. На основании полученных данных принимались решения, с одной стороны, учитывающие господствовавшие в обществе настроения, а с другой — следовавшие в нужном для властей направлении. Так обеспечивалась известная связь власти и общества. Знание настроений людей помогало избегать открытого проявления недовольства и управлять их политическим сознанием, вводя его в выгодное властям русло. На политотделы возлагались и немалые воспитательные функции — ещё бы, ведь шло активное формирование «новой исторической общности — советского народа» и было объявлено о предстоящем построении коммунистического общества. Движению же по этому пути препятствовали «пережитки прошлого», такие, например, как пьянство, стяжательство, «мещанство» и прочие, с которыми следовало неуклонно бороться.

Основной формой связи судовых помполитов с политотделом являлись так называемые «политдонесения», составлявшиеся по особой форме. Политдонесения включали следующие пункты: 1. Задачи судна и их выполнение. 2. Организационно-партийная работа. 3. Пропагандистская работа. 4. Агитационная работа. 5. Культурно-массовая работа. 6. Руководство комсомольской организацией. 7. Руководство профсоюзной организацией. 8. Состояние дисциплины. 9. Замечания. В последний пункт вносились записи вроде: «В целом экипаж судна здоровый, способный выполнять любые задания. Однако есть члены экипажа, которые проявляют элементы малодушия, неверия в свои собственные силы, что приводит к созданию вокруг судна нездоровой репутации…» и им подобные. Сам политотдел периодически отчитывался перед политуправлением Министерства морского флота (ММФ) СССР.

При начальнике политотдела в присутствии ведущих специалистов управления пароходств и старшего командного состава судов регулярно проходили совещания, обычно на тему «О состоянии политико-воспитательной работы на таком-то судне» или ей подобную. Протоколы и стенограммы этих совещаний являются интересными источниками сведений о реальной, а не декларируемой, например, газетными статьями и лозунгами, жизни судовых экипажей.

Официально деятельность политотделов пароходств была направлена на создание и укрепление первичных судовых парторганизаций, подбор и расстановку командных кадров, руководство комсомольской молодёжью, контроль производственной деятельности. Штаты политотделов включали начальника, его заместителя, помощника по комсомолу, инструкторов, секретаря, библиотекаря, заведующего парткабинетом, сотрудников редакции бассейновой газеты. В состав политотделов также входили первые помощники капитанов (помощники капитанов по политической работе, или помполиты), имевшиеся на самых крупных пароходах, в том числе пассажирских, и обязательно на судах, выполнявших заграничные плавания.

По состоянию на 10 декабря 1953 г. помполитами на судах Камчатско-Чукотского государственного морского пароходства (КЧГМП) состояли: Г. И. Воробьёв (пароход «Красноярск»), К. К. Норенко (пароход «Александр Пушкин»), В. Ф. Копытов (пароход «Хабаровск»), Е. Л. Орлов (пароход «Якутск»), П. Н. Ковригин (пароход «Шексна») [1, л. 12].

Политотдел КЧГМП до 1957 г. действовал под руководством политуправления ММФ СССР, обладавшего немалыми правами отдела ЦК КПСС. В 1957 г. решением ЦК все ведомственные политотделы, кроме воинских, были упразднены.

Ниже приведены эпизоды, характеризующие деятельность как самого политотдела КЧГМП, так и подведомственных ему «первичек», то есть судовых партийных и комсомольских организаций. Здесь показаны разные стороны жизни экипажей, в том числе и далеко не парадные, которые обычно не находили отражения в документах, характеризовавших производственную деятельность судов. Из них читатель сам можно составить представление о том, в каких бытовых и общественно-политических условиях пребывали моряки, осваивавшие суровые прикамчатские воды в начале и середине 1950-х гг.

1950

20 февраля приказом начальника политуправления ММФ СССР В. И. Румянцева начальником политотдела (начПО) КЧГМП назначен М. А. Кошелев [2, л. 134].

Май. В конце месяца, спустя год с начала работы пароходства, началось формирование личного состава его политотдела. 25 мая М. А. Кошелев подписал свой первый приказ [3, л. 1].

Июль. Укомплектован основной состав политотдела. Тогда же начал складываться коллектив его печатного органа — бассейновой газеты «Камчатский моряк».

7 августа заместителем начальника политотдела назначен М. И. Николаев [3, л. 8—15].

10 августа вышел первый номер «Камчатского моряка». Всего же до конца года свет увидели 49 номеров, печатавшихся дважды в неделю [4, л. 1]. Первый состав редакции проработал недолго. Уже 5 и 6 октября лектор политотдела подал начПО рапорты на двух своих коллег, которые, по его словам, пьянствовали, прогуливали и поставили под угрозу выпуск газеты, «один из них занимался недостойным поведением». Обоих уволили [3, л. 24—26].

Вскоре за ними последовал ещё один сотрудник редакции. В отчёте политотдела в высшие инстанции по этому поводу сообщалось: «За время, прошедшее с начала выхода в свет первого номера газеты, политотдел был вынужден отказаться от услуг трёх работников… Все трое пьяницы, недостойные работать в партийном органе. В настоящее время газета выпускается двумя работниками: лектором политотдела Кострицыным и молодой журналисткой Капитоновой. Несмотря на все усилия, до сих пор на месте не удаётся подыскать хотя бы минимально грамотных газетчиков.

Газета не имеет своей типографской базы. В той типографии, где газета печатается ныне, к выпуску “Камчатского моряка” относятся безответственно. Плохо набирают материалы, плохо вычитывают, плохо печатают, часто газета выходит исключительно по вине типографии с опозданием, часть тиража, как правило, бывает с бракованными оттисками. Более половины времени у сотрудников редакции уходит на возню с типо-графией. Часто для того, чтобы выпустить очередной номер, тратятся вечера и ночи.

Работники типографии не только не заинтересованы в выпуске нашей газеты, но считают это за обузу, от которой всеми мерами стараются отделаться, несмотря на то, что за выпуск каждого номера пароходство оплачивает 500 руб…» [4, л. 20—21].

Декабрь. Подготовлен первый отчёт политотдела. Значительная его часть посвящена отрицательной оценке деловых качеств действующего начальника пароходства. «Косность к внедрению новых методов труда в эксплуатации флота и беспечное отношение… к порученному делу создали в пароходстве обстановку благодушия и угодничества. В течение истекшей навигации… не ставил перед областными организациями вопрос об устранении недостатков, мешающих в работе пароходства. Он ни разу не выступил на пленумах и активах обкома и горкома ВКП(б) с критикой недостатков в работе клиентуры… Вместо устранения своих недостатков… в результате высокомерия стал противопоставляться партийным органам, а затем скатился на путь систематических пьянок с подчинёнными на квартире, а затем выпивки на судах с капитанами».

Политотдел самокритично признавал свою вину, состоявшую, по его мнению, в том, что он «медленно вникал в глубину всех вопросов жизни пароходства, и на этой основе своевременно не вскрыл отрицательное лицо… как руководителя» [4, л. 4]. Возможно, что такая нелестная характеристика, данная первому начальнику КЧГМП, и стала одной из причин снятия его с должности, последовавшего 14 сентября 1951 г.

А вот ещё один штрих из политотдельской переписки, показывающий бытовые условия, в которых пребывали рядовые работники пароходства. Они размещались в общежитиях на двухъярусных койках, словно солдаты в казармах. Три с половиной десятка портовых грузчиков жили в летних брезентовых палатках, в том числе шесть семей с детьми [5, л. 17].

1951

16 января старший механик парохода «Якутск» обратился к капитану с рапортом о том, что второй механик «явился на судно в десять часов утра в нетрезвом состоянии, таким образом, совершил прогул в течение двух часов». Стармех требовал у капитана «принять соответствующие меры дисциплинарного взыскания» к механику «за совершённый прогул и появление на судне в нетрезвом состоянии» [6, л. 15].

В объяснительной записке второй механик указал, что 15 января после работы с разрешения стармеха и вместе с ним ушёл с судна, стоявшего на рейде, на берег по льду. По его словам, он договорился со стармехом о том, что придёт к восьми часам утра следующего дня. Третьего механика попросил, чтобы тот, если он из-за ледовой обстановки не сможет вовремя добраться до судна, поставил на работу кочегаров и машинистов.

Рано утром 16 января механик вышел из дома. Подойдя к берегу, увидел, что лед вокруг «Якутска» сломан прошедшим недавно буксиром, попасть на судно нельзя. Дождавшись, когда пароход встанет к причалу судоремонтного завода, он направился к проходной. На завод его не пустили, «так как в проходной не было судовой роли». Пришлось отправиться в агентство КЧГМП за отношением. До судна добрался к десяти часам утра. «Придя на судно, я, хотя и был немного с похмелья, но работал до конца рабочего дня. Машинная команда занималась мойкой и уборкой в машинном отделении и уборкой угля с палубы в бункер» [6, л. 14].

Экипаж «Якутска» насчитывал 44 моряка. Согласно «Справке о состоянии политико-воспитательной и культурно-массовой работы среди экипажа парохода “Якутск”», составленной 13 февраля 1951 г., на судне имелись два коммуниста: второй помощник капитана и уже известный нам второй механик. Комсомольская организация насчитывала 11 членов. Её возглавлял комсорг, судовой токарь.

Механика осудили за прогул. В соответствии с действовавшим Указом Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», принятым ещё 26 июня 1940 г., лица, самовольно покинувшие место работы или совершившие прогул, отдавались под суд. По его приговору их могли направить на исправительно-трудовые работы по месту основной занятости на срок до шести месяцев с удержанием до четверти заработка или даже подвергнуть тюремному заключению. Суды того времени долго не рассусоливали, рассматривали дела о наказаниях в двухнедельный срок и немедленно приводили приговоры по ним в исполнение.

Судебные дела по подобным случаям открывались с подачи руководителей организаций и предприятий, в том числе и капитанов. Некоторым из них даже предъявлялись обвинения в том, что они «укрывают» от суда нарушителей дисциплины. То есть во многом решение судьбы конкретного труженика зависело, например, от расположения или настроения его прямого начальника. Отдельные капитаны, скажем так, иногда злоупотребляли своими полномочиями, в том числе сводя личные счёты.

Наказаниям из-за подобных «прогулов» подверглось немало моряков. Так что в документах, касающихся многих впоследствии заслуженных людей, можно найти сведения о привлечении их к суду за «нарушение труддисциплины». Указ от 26 июня 1940 г. перестал применяться по факту с 1954 г., официально же был отменён в 1956 г.

«Не удалось выяснить истинной причины, которая послужила тому, что капитан… отдал под суд, якобы за прогул, бывшего парторга судна, одного из двух коммунистов, пользовавшегося авторитетом и уважением у членов экипажа». После осуждения второй механик «самоустранился от помощи комсомольской организации, от руководства политико-воспитательной и общественно-массовой работой в коллективе».

Второй механик, 1906 г. р., член ВКП(б) с 1938 г., работал на «Якутске» с июля 1949 г. В апреле 1950 г. был избран секретарём судовой парторганизации. «В партийной и общественной жизни принимал активное участие. Организовал на судне самодеятельность, в которой лично принимал активное участие». В быту оказался по характеристике, подписанной начПО, «неустойчив, допустил ряд оморальных проступков». За эти «оморальные поступки» партсобранием он был вначале снят с должности парторга «с объявлением строго выговора без занесения в учётную карточку», затем исключён из партии, привлечён к уголовной ответственности и осуждён. «На все случаи недостойного поведения… политотдел своевременно реагировал и предупреждал его об ответственности перед партией и государством. Однако из этих предупреждений… не сделал для себя соответствующих выводов» [6, л. 71].

Между прочим, упомянутая выше «Справка…» сообщает нам: «На судне нездоровая обстановка. Причиной этому служит, в первую очередь, капитан… Он груб с подчинёнными, часто действует окриком с употреблением площадной ругани. Капитан не осуществляет своей авангардной роли, согласно уставу (службы на судах морского флота. — С. Г.), в деле руководства политико-воспитательной работой, социалистическим соревнованием и технической учёбой моряков…» [6, л. 1].

20 февраля заседали коммунисты парохода «Бухара». Они размышляли, как улучшить показатели работы судна. Этого можно было добиться, например, изучением и внедрением опыта собственных стахановцев и моряков, заслуживших звания лучших по профессии. Следовало разобраться, «каким путём они добились качества в работе и выполнения и перевыполнения своих индивидуальных соцобязательств». Решили: заслушать «отдельных товарищей», как они добились «своего выполнения, и способ их работы на вахте у руля или котла». Из их выступлений другие члены экипажа смогли бы «почерпнуть и учесть, в чём были их упущения в невыполнении соцобязательств» [7, л. 27].

Трудовой энтузиазм моряков сдерживался невыплатой с начала года зарплаты их семьям, попавшим в тяжёлое положение. 21 февраля 1951 г. пребывавший на «Бухаре» в служебной командировке помощник начПО по комсомолу Ю. А. Милёхин радировал в политотдел: «Стыдно смотреть в глаза команде… Находимся в районе Пымты. Крепко зажаты льдом, вместе с которым дрейфуем. Работа машины безрезультатна. Всё зависит от погоды. Мороз свыше двадцати» [7, л. 9].

Экипаж «Бухары» оценивался как дружный, организованный, способный решать сложные задачи и преодолевать любые трудности. Командный состав был отлично подготовлен. Хорошим специалистом и «растущим работником» считался старший помощник капитана Б. И. Тупица. «Дед» Ц. С. Флейшман «хорошо знает своё дело, пользуется авторитетом среди личного состава и командного состава судна», но «своими знаниями бравирует, недружно живёт с капитаном». Кстати, о капитане. Судном командовал С. П. Беляев. В «Справке о состоянии политического воспитания на пароходе “Бухара” с 8 по 28 февраля 1951 г.» он охарактеризован так: «Имеет большой опыт работы, передаёт этот опыт своим подчинённым. Экипаж уважает его за возраст, полному авторитету мешает его боязнь риска на море, что отрицательно сказывается на выполнении плана грузоперевозок» [7, л. 23].

Насчет «боязни риска». Тут проверяющий, похоже, что-то недопонял. Капитан Беляев был известен всему советскому морскому флоту как мужественный человек. 4 ноября 1942 г. возглавляемый им пароход «Декабрист», входивший в состав конвоя, перевозившего грузы военной помощи, в Баренцевом море был атакован немецкой авиацией. Судно погибло, уцелевшие моряки в течение десяти суток на продуваемых ветрами и заливаемых ледяной водой шлюпках дрейфовали в открытом море, пока не пристали к небольшому необитаемому каменистому острову Надежды. На нём они в невероятно тяжёлых условиях прожили почти год, пока не были взяты нацистами в плен и препровождены в концлагерь в Норвегию. В лагере моряки терпели нужду, трудились на каторжных работах и подвергались издевательствам до конца войны. Они показали настоящий пример мужества. Так что умудренный жизнью пятидесятишестилетний моряк с более чем тридцатилетним опытом плавания не боялся рисковать. Он просто не делал этого без крайней необходимости. (Именем капитана Беляева, скончавшегося в 1952 г., названы улица в г. Петропавловске-Камчатском и пассажирский паром.)

4 июля в политотделе состоялось совещание, посвящённое работе «Камчатского моряка». Подобные «разборы полётов» проходили регулярно, и это не случайно: печатное слово в то время было большой силой. От него во многом зависели итоги идеологического воздействия на тружеников и население. Совещание отметило большие недостатки: «Некоторые факты освещаются неправильно, искажаются фамилии, приписывают морякам то, что они не делают… Нужно, чтобы работники редакции систематически совершенствовали свои знания о морском флоте, знали морскую терминологию. Плавсостав участвует в работе слабо, сообщений с судов печатается мало».

С самокритикой выступила молодой литсотрудник Т. Н. Капитонова: «Работаю я в редакции с первого номера газеты и только недавно узнала о том, что вкрадывались в мои материалы неточности и искажения. Мы можем работать лучше».

Заведующий редакцией отметил, что его сотрудники недостаточно «отделывают» материалы, поэтому-то они получаются стандартными, похожими один на другой. «Побывав на судне или в порту 30—40 минут, литсотрудник несёт и сразу сдаёт три-четыре заметки. Материал был бы куда интересней, если бы сотрудник побыл на судне день-два, как следует поработал над материалом и тогда сдавал его секретарю. Необходима своя типография. Это обеспечило бы нам регулярный выпуск газеты».

ЗамначПО рекомендовал литсотрудникам теснее взаимодействовать с редколлегиями судовых стенгазет: «Чтобы писать о людях, нужно знать хорошо их работу, изучать её, иметь с людьми связь, нужно оживлять работу корреспондентских постов на каждом судне…» [8, л. 50—51].

9 августа на закрытом собрании ячейки ВКП(б) парохода «Якутск» присутствовали пять партийцев. Они тоже собрались, чтобы принять своего товарища в кандидаты партии. С таким заявлением обратился помощник капитана комсомолец Анатолий Чернеев. Вначале собрание ознакомилось с его анкетными данными. Здесь всё было в порядке. Затем прозвучал вопрос: «Кто рекомендует?» Таковыми оказались судовой помполит И. А. Митрошин, помощник начальника политотдела по комсомолу Ю. А. Милёхин и Петропавловский городской комитет ВЛКСМ. Что же, это была авторитетная поддержка.

Начали высказываться. Отзывы о кандидате были только положительные: «Работаю с тов. Чернеевым с декабря 1950 г. и знаю его только с хорошей стороны». «Знаю тов. Чернеева с февраля месяца. За время совместной работы с тов. Чернеевым, он проявил себя как дисциплинированный товарищ, проявивший себя как активно участвовавший в общественной жизни судна. Рекомендую принять тов. Чернеева в кандидаты ВКП(б)». «Знаю Чернеева мало, но за время работы он проявил себя как активный комсомолец, растущий товарищ. Я рекомендую принять тов. Чернеева в кандидаты ВКП(б)».

На этом и остановились. За постановление принять молодого штурмана кандидатом в члены ВКП(б) единогласно высказались все пятеро присутствовавших [6, л. 73]. Теперь нужно было дождаться утверждения этого решения Петропавловским горкомом ВКП(б)… Остаётся лишь добавить, что молодому штурману Анатолию Чернееву, будущему Герою Социалистического Труда, ещё только предстояло вписать много славных страниц в историю камчатского морского транспортного флота.

22 августа завершился очередной рейс грузопассажирского парохода «Хабаровск». Его помполит докладывал: «…в отношении выпивки в этом рейсе вообще нужно признать, что дело обстояло неблагополучно. В рейс до Паланы было взято 750 пассажиров, в обратный рейс — более 500 чел. В связи с неблагоприятной погодой эта погрузка отразилась на экипаже, потому что почти в каждой каюте, не исключая и комсостава, оказывались пассажиры, которые в виде “благодарности” угощали отдельных товарищей, а со стороны администрации мер никаких принято не было.

Вторая причина зависела от директора ресторана, который занял совершенно неправильную линию. Несмотря на приказ капитана о запрещении продажи спиртных напитков, таковым продавались беспрепятственно, а на моё категорическое предупреждение о недопустимости продажи спиртных напитков экипажу, он заявил: “Спаивал и буду спаивать команду, а ваше дело её воспитывать”. Я прошу поставить политотдел вопрос о замене этого директора…» [9, л. 120].

31 октября очередное донесение подписал помполит «Шексны» В. Г. Гатальский. На судне только что прошло собрание, проверявшее ход выполнения партийных поручений. Оно, по словам помполита, свелось «к стычкам и репликам» между старшим механиком и парторгом. Выяснилось, что стармех не сдал механизмы на «социалистическую сохранность» и не прочитал своим подчинённым запланированную лекцию на тему «Передовые методы труда на морском флоте», ссылаясь на «необъективные причины». К тому же он допускал «выпады на судовых собраниях против отдельных моментов выступлений» парторга, чем подрывал его авторитет, да делал замечания председателю судового комитета, который и так-то не мог, как следует, проводить собрания, а после выпадов стармеха совсем терялся. Мало того, стармех во время бесед в кают-компании подрывал авторитет самого политотдела, заявляя, например, «что не было при пароходстве политотдела, так работа шла хорошо, а появился полит-отдел, так работать стало нельзя…» [10, л. 15].

1952

20 января заседала партячейка парохода «Якутск». Её секретарь доложил собравшимся о том, что коммунист С. во время стоянки судна во Владивостоке в декабре ушёл на берег на двое суток и не явился к отходу, так как был пьян. Товарищ решили послушать С. и узнать причину «его отставания».

Провинившийся рассказал: «В течение всего летнего периода я не был на берегу. Когда пришли во Владивосток, первых три дня я никуда не ходил. По служебной необходимости (за лампочками) мне нужно было сходить на берег 17 декабря, куда я и ушёл в 14 часов дня после окончания выгрузки и до начала погрузки. В Главке я не застал нужных мне людей, просидел там. К этому времени стало темно, и я решился остаться в городе, чтобы с утра заняться делами. На другой день я также не нашёл нужных мне товарищей и вечером отправился на судно, но опоздал на переправу и попал на причал только утром 19 декабря, когда судно уже ушло. За тридцать лет плавания это у меня первый случай отставания, и в дальнейшем этого у меня не будет».

Первым слово взял парторг: «За время работы С. на судне нарушения партийной дисциплины у него имелись неоднократные. Много с вами беседовали, вы обещали исправиться, бросить пить, выполнять свои партийные поручения. И что же мы видим? В Петропавловске вас пьяного раздевают, во Владивостоке в пьяном виде вы отстаёте от судна. Зная о том, что судно находится в стахановском рейсе, когда весь экипаж охвачен единым желанием: выполнить задание, вместо того, чтобы, как коммунист, помочь ещё лучше организовать работу, вы совершили тяжёлый поступок. О вашей работе, как ответредактора (судовой стенгазеты. — С. Г.), можно прямо сказать, что ничего не делаете, хотя на партсобрании вам это уже указывалось, и вы продолжаете не выполнять партийные поручения. Над повышением своего идейно-политического уровня не работаете, даже конспекта на занятиях не ведёте. В своём выступлении говорите неискренне, не как член партии, не желаете признать своих ошибок. Вернувшись в Петропавловск, вместо того, чтобы прийти на судно, объяснить своё отставание, вы опять напились. Вам, старому коммунисту, не к лицу такое поведение».

Парторг предложил за неоднократное появление на судне в нетрезвом виде и невыполнение партийных поручений объявить С. строгий выговор с занесением в личное дело.

Один коммунист возмутился неискренностью товарища: «Своим поведением С. поставил судно под угрозу срыва рейса и сейчас, на собрании, ошибки своей не признаёт. Я поддерживаю предложение». «С. в своём выступлении высказался неискренне. Если напился, то так и скажите, что напились, а то причины отставания так и не сказали. Но, учитывая, что С. признаёт свою ошибку, я предлагаю объявить ему выговор без занесения в личное дело».

Напоследок С. заявил, что «это произошёл со мной печальный случай, в дальнейшем со мной этого не повторится, и я исправлю свои ошибки» и добавил, что ранее никаких партвзысканий не получал.

Собрание постановило: «Тов. С., члену ВКП(б), за неискренность на собрании, появление на судне в нетрезвом состоянии и невыполнение партпоручений — объявить выговор с занесением в личное дело и просить бюро Петропавловского горкома ВКП(б) утвердить данное решение» [6, л. 86—87].

7 февраля завершила работу выбранная общим комсомольским собранием теплохода «Сергей Тюленин» комиссия по «выявлению бытовых условий молодых моряков». Вот что она доложила товарищам: «Организация коллективного питания не совсем удовлетворительная в смысле нехватки в ассортименте продуктов свежих овощей, свежего мяса. На судно поступают продукты одного сорта. Так, в январе и феврале одних каш насчитывается до десяти сортов из трех-четырех культур.

Помещение столовой команды, кают-компания, камбуз находятся в удовлетворительном санитарном состоянии.

Работа комиссии общественного контроля проводится не систематически, меню очень редко составляется в присутствии представителя комиссии общественного контроля, не проводится проверка выдаваемых продуктов и их закладка в котёл, не производится проверка качества изготовления пищи экипажу. Комиссией не производится также осмотр санитарного состояния мест общественного питания.

Камбуз, камбузное имущество поддерживается в удовлетворительном санитарном состоянии. Не чувствуется недостатка имущества на камбузе.

В столовой команды и кают-компании нет совершенно супниц, а вместо них применяются эмалированные кастрюли, не хватает ложек в столовой, вилок в кают-компании. Так, в столовой команды второе блюдо подается в посуде из-под первого блюда. На двадцать человек команды имеется только семь мисок, пять столовых ложек, три чайных, две хлебницы, семь кружек, один чайник. Совершенно отсутствуют солонки, сахарницы, столовые ножи, вилки. Сахар, масло, соль подаются в мисках. В кают-компании не хватает столовых и чайных ложек, стаканов.

Постельного белья хватает на три смены. Наряду с этим недостаёт семи подушек, нет совершенно чехлов на матрацы, на диваны, нет постельных штор, не хватает иллюминаторных штор, нет ни скатерти на столы, нет салфеток.

Спецодеждой команда снабжена не полностью. Так, имеется всего два тулупа, не хватает резиновых сапог, валенок, нет совершенно рабочих рукавиц, ботинок кожаных, комбинезонов.

Культурно-физкультурного инвентаря имеется: сменная библиотека, две партии шахмат, одна партия шашек, 80 граммофонных пластинок. Музыкальных инструментов нет.

Форменным обмундированием снабжены только два человека. Зарплата выплачивается регулярно в первой половине месяца…

Нужно особо отметить, что молодёжь не уделяет достаточно внимания своему быту. Так, в каютах мотористов зачастую можно встретить грязную одежду, брошенную посреди каюты, грязь на переборках, на палубе. Некоторые мотористы носят своё рабочее платье грязным, никогда не мытым. Однако все молодые моряки в свободное от работы время одеваются опрятно, чисто. В несколько лучшем состоянии находятся помещения матросов. Стоит указать, что всем молодым морякам надлежит лучше смотреть за чистотой в своих каютах, коридорах.

Красный уголок является излюбленным местом сбора молодых моряков на ходу судна.

В расходовании личного бюджета (зарплаты) не замечается ненормальностей, исключая редкие случаи употребления спиртных напитков».

27 февраля к исполнению служебных обязанностей приступил новый начПО капитан морского флота 2-го ранга Н. Т. Екимцов, назначенный приказом политуправления ММФ СССР № 12 от 25 января 1952 г. [11, л. 96].

19 марта ночью исчез боцман теплохода «Углегорск». По словам капитана, он, нетрезвый, «до 24.00 находился в трансляционном узле, проигрывая судовые пластинки». Обнаружив исчезновение, обыскали судно, моряка не нашли и решили, что тот сошёл на берег. Теплоход простоял около суток, но тот так и не пришёл. Теперь решили, что он упал за борт. О произошедшем сообщили портовым властям Невельска, где стоял теплоход, передали милиции его паспорт и военный билет. Наступил апрель, но никаких сведений о боцмане пароходство так и не имело… [12, л. 40].

10 мая Н. Т. Екимцов подписал отчёт политотдела за 1951 г. Он был направлен в адрес секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова, то есть тогдашнего второго человека в стране и партии после самого И. В. Сталина. С учётом высоты положения адресата можно предположить, что сведения, приведённые в документе, точно отражают действительное положение дел в пароходстве.

«…Состояние дисциплины на флоте неудовлетворительное. За 1951 г. учтено 184 случая нарушения трудовой и государственной дисциплины, в том числе среди начальствующего состава 70 случаев. 46 чел. привлечены к уголовной ответственности и осуждены народным судом по разным причинам, из них 16 чел. — к тюремному заключению.

Имели место чрезвычайные происшествия. На пароходе “Шексна” повесился старший помощник капитана Ш., по неизвестным причинам на пароходе “Бухара” утонул старший механик, умер от отравления спиртом матрос П. 19 марта 1952 г. боцман теплохода “Углегорск” К., член ВКП(б), секретарь парторганизации, во время погрузки судна в порту Невельск в ночное время пропал бесследно. Причины исчезновения пока не установлены…

Аппарат управления пароходства засорён бездельниками, рвачами, склочниками и малоспособными людьми, мешающими плодотворной деятельности флота. Так, в течение двух лет состоит на должности главного диспетчера Л., который не разбирается ни в руководстве, ни в эксплуатации судов, ни в учёте работы морского флота, невыносимый бюрократ, парализует нормальную работу пароходства, создаёт недовольство плавсостава. По этим мотивам ранее неоднократно освобождался от должности в г. Владивостоке, на Сахалине и Камчатке. Из Ленинградского морского училища был изгнан за ростовщичество…

…Начальник финансового отдела пароходства П. сочетает в себе качества бездельника, подхалима, бюрократа и путаника в финансовых делах. Его деятельность тормозит работу флота, финансовый учёт им настолько запущен, что трудно в нём разобраться…»

Информируя высшую партийную инстанцию — ЦК ВКП(б) — о недостатках работы управления пароходства, начПО воздерживался от выводов о личности нового начальника пароходства П. С. Черняева, вступившего в должность 25 октября 1951 г., утверждая, что «всемерно поддерживает его авторитет». На встречах руководства КЧГМП с секретарями Камчатского обкома и Петропавловского горкома ВКП(б) было принято обоюдное решение «по очищению аппарата управления пароходства и дальнейшей связи с местными партийными органами…» Попутно политотдел просил поддержать ходатайство начальника пароходства в ММФ СССР об усилении строительства жилья, «так как положение с жильем крайне тяжёлое. Достаточно сказать, что только пятнадцать семей из числа плавсостава имеют квартиры…» [4, л. 52—54].

24 июня состоялось заседание политотдела с повесткой «О состоянии политико-воспитательной работы на теплоходе “Любовь Шевцова”». С докладом выступил капитан судна: «Позвольте мне быть кратким. У меня будет только одно заявление, что мы политико-воспитательную работу проводили постольку, поскольку умели. Вне всякого сомнения, что на каждом общем собрании вопрос о трудовой дисциплине стоял. Больше мне нечего доложить вам. Об остальном, я полагаю, что доложат мои офицеры, так это будет гораздо лучше».

НачПО, удивлённый такой лаконичностью, поинтересовался: «Вы готовились к своей информации?» «Я готовился и решил, что ничего не скажу», — ответил капитан.

Теперь его расспрашивали другие присутствующие. «Почему Вы ничего не доложили о воспитательной работе? Вы капитан теплохода и обязаны доложить на совещании политотдела». «Товарищ начальник политотдела, товарищ начальник пароходства, если я о чём-либо умалчиваю, для этого у меня есть основания. Если Вы считаете, что капитан… виноват, готов ответить за всё. Воспитательную работу я строю, как человек, который думает, прежде всего, о том, что судно должно быть такой плавучей единицей, где вопреки мнению капитана никто не может ничего сказать».

«Вы отчёт своим словам отдаёте, что сказали?» «Безусловно, отдаю».

«Какие мероприятия Вы проводите у себя на судне в целях воспитания личного состава?» «Не проще ли будет, если доложат мои офицеры. Приблизительно в течение каждого рейса бывают минимум два собрания, посвящённые вопросам трудовой дисциплины. Угодно Вам ещё что-нибудь?»

Начальник пароходства: «В результате постановки вопроса трудовой дисциплины улучшилась она у Вас? Вы знаете, из чего слагается воспитательная работа?»

Капитан: «Воспитательная работа слагается, прежде всего, из дисциплины».

Далее начался диалог между начПО и капитаном: «Как у Вас развернута критика и самокритика?» «Развернута в полной мере».

«Как понимать Ваше выражение, что против Ваших мыслей никто не имеет право возражать?» «Я неверно выразил свою мысль».

«Почему критика и самокритика на общих собраниях зажимается?» «Это новость, о которой я узнаю впервые».

«Почему грубейшие нарушения дисциплины на судне, отдельные проступки покрываются Вами и Вашими помощниками?» «В данном случае у меня опровержения нет никакого. В данном случае я могу сказать, что если я покрывал нарушителя трудовой дисциплины, то я кроме хорошего ничего не имел в виду».

Механик-наставник поинтересовался: «Скажите, сколько раз Вы выступали с докладами, лекциями перед личным составом судна?» «Я боюсь сказать точно, по-видимому, раза три-четыре».

«На какие темы?» «На темы, посвящённые, в основном, трудовой дисциплине».

Инструктор политотдела: «Как Вы работаете над повышением своего идейно-политического уровня?» «Изучаю Маркса, Энгельса, Ленина. За последнее время я изучаю “Империализм и империокритицизм” (правильно «Материализм и эмпирио-критицизм. Критические заметки об одной реакционной философии» — написанная в 1908 г. работа В. И. Ленина. — С. Г.). Это произведение я давно читаю».

НачПО: «Такого произведения нет, Вы ошиблись». «Ежели бы я видел Вас у себя на судне, я бы показал Вам мои замечания на произведения В. И. Ленина, простите мне, я виноват в ошибке».

Начальник пароходства: «Когда Вы узнали о том, что сегодня назначен Ваш доклад?» «Я вчера узнал». «Как Вы расцениваете своё поведение к политическому органу, это что — демонстрация или неуважение, что Вы пришли сюда в пьяном виде?» «Это ни то и ни другое. Меня вызвали к капитану порта, и так как у меня авария, мне важнее оправдаться перед капитаном порта, чтобы меня не посадили». «В таком состоянии Вы пойдете к капитану порта?» «Да, в таком состоянии я пойду и докажу ему свою правоту».

Тут на помощь капитану пришёл его старший помощник: «Я хотел бы всех наших офицеров собрать, рассказать здесь обо всей нашей работе. Те задания, которые давались нам капитаном или управление пароходства, нами всегда выполнялись. Политико-воспитательную работу мы не проводили. Радио мы не имеем уже год, информацию не слушаем, газеты приходят за три месяца сразу. Учёбу по техминимуму проводили. Нарушения какие-либо были, отражались всегда в книге приказов». Тут старпом посетовал: «Мне тяжело работать, я устал. Три года и один месяц, как я работаю без отпуска».

Далее посыпались вопросы в адрес старпома. Присутствующий: «Как Вы лично работаете с командой?» Старпом: «Доклады команде я не читаю, провожу беседы по астрономии, о компасах. Политинформаций не делаю, так как сам не информирован». Затем он отметил, что для создания нормальной обстановки было бы лучше, если экипаж составляли одни мужчины: на судне пребывали семь семейных пар (такая «семейственность» иногда приводила к тому, что на некоторых судах жёны командиров вмешивались в работу моряков и даже в действия капитана [13, л. 32]).

НачПО: «Почему Вы вчера свой диплом порвали?» «Я посмотрел и решил, что он мне жизнь испортил. На судне я не получаю ни выходных дней, ни отпуском не пользуюсь. На берегу бы я жил лучше. Когда мы просим (я и стармех) отпуск, то нам говорят: “О чём Вы думаете?”»… [14, л. 62—65].

Теперь слушали инструктора политотдела, недавно проверявшего состояние воспитательной работы на теплоходе. По его словам, обстановка здесь была далека от нормальной. «Процветает рукоприкладство — драки. Так… 27 ноября 1951 г… матрос М. нанёс побои артельщику и угрожал ножом. Решение: списать с судна… 23 мая 1952 г. матрос Д. напился пьяным, учинил драку на судне, врывался в каюты женщин, бросался на командиров. Решение: списать с судна.

В последнем рейсе комсомольцы Д. и И., напившись пьяными, пытались избить второго помощника… разбили ему лицо, разорвали ему рубашку. Однако до сих пор мер к ним никаких не принято.

9 мая в Митоге имел место случай, когда в условиях рейдовой стоянки капитаном были отпущены на берег пять человек… Ввиду начавшегося шторма попасть на борт судна не могли, и теплоход ушёл в море без них. Возвратились указанные лица только в Петропавловском порту 22 июня. Отсутствие на судне в течение такого длительного времени пяти членов экипажа неудовлетворительно отразилось на выполнении рейсового задания.

На судне имеются случаи морального разложения моряков. Проповедуется несоветская политика отношения к женщине. Так, в прошлом году капитан записью в судовом журнале зарегистрировал брак матроса Н. с буфетчицей М., которая состояла в официальном браке с другим мужчиной, зарегистрированном ЗАГС. В беседе с капитаном, последний заявил, что считает это нормальным явлением.

Н. в период сожительства, узаконенного капитаном, систематически избивал М., за что имел взыскания. Последнее время он продолжает вести себя недостойно, преследует новую буфетчицу и так же избивает. Однако его проделки покрываются, он, чувствуя покровительство со стороны капитана и старшего помощника, продолжает вести себя недостойно звания советского моряка.

Б. была принята пассажиркой на судне с ребенком, морально разложившийся человек. Она в рейсах приносит на судно спирт, с согласия капитана сожительствует с председателем судового комитета… в то время как в этой каюте проживает молодая девушка. Присутствие на судне этой женщины способствует разложению дисциплины, однако до сих пор она находится на судне.

На судне процветает мат, панибратство между рядовым и командным составом. Присутствие на судне жён командного состава вносит дрязги и раздор в коллектив экипажа. Капитан теплохода… являясь хорошим штурманом, знающим своё дело, как воспитатель и капитан ведёт себя неправильно. Он считает судно своей вотчиной, а подчинённых ему лиц считает “холопами”, в присутствии экипажа и посторонних лиц старшего помощника и старшего механика считает дураками и обзывает нецензурными словами… На судне скована всякая инициатива, происходят постоянные скандалы, перебранка и зажим критики.

22 июня на судне произошёл чрезвычайный случай, когда матрос П., будучи в нетрезвом виде, учинил дебош в столовой команды, вступил в пререкание с капитаном, нанёс ему оскорбление. Капитан вместо того, чтобы немедленно пресечь хулиганское поведение П., потерял всякое чувство самообладания и в присутствии моряков сильно избил его, нанеся удары по лицу, и рассёк ему нижнее веко…» [14, л. 68—70].

Капитана «Любови Шевцовой» отстранили от занимаемой должности «за систематическое пьянство, грубые нарушения устава службы» [4, л. 92]. Надо сказать, что тот был прекрасным специалистом, не раз показывал своё судоводительское мастерство в весьма сложных навигационных условиях. Тем не менее этот моряк продолжил работу в пароходстве и трудился в нём до своей смерти, последовавшей в начале 1960-х гг.

Между прочим, спустя некоторое время этот капитан на одном из производственных совещаний очень неплохо объяснил причины чрезмерного увлечения моряков, особенно молодых, спиртным:

«Я принадлежу уже к старому поколению и сказал бы, что пьянство является вредным и гнусным наследием старых дореволюционных традиций на флоте, когда моряку нечем было заполнить свой досуг, кроме как пойти в кабак и напиться. Для борьбы с этим злостным пережитком капитализма надо повысить уровень культурности, надо сплачивать комсомольцев на борьбу с этим пережитком.

Большое значение имело и то, что спиртные напитки продавались на каждом шагу, и только моряк вышел с парохода, он на каждом шагу видел одни забегаловки. Это явление было почти во всех портах. Теперь, когда закрыты забегаловки, в расходовании времени моряков образовалась своеобразная пустота, которую им также нечем заполнить. Матросу некуда пойти, нет культурного роста и развития. На судах также отсутствуют культурно-бытовые условия, имеющиеся библиотеки очень малочисленны, новых книг в них почти не поступает, газеты на суда поступают очень редко.

В Петропавловске особенно тяжело. Моряку совершенно некуда пойти, в лучшем случае за неделю он может посмотреть две кинокартины. Надо организовывать лекции для моряков, диспуты, беседы. Самодеятельность также не может получить широкого распространения: нет ни инструментов, ни нот. Нечем заинтересовать моряка во время его отдыха, в продаже нет даже игр — шахмат, шашек, домино и т. д.» [13, л. 31].

Политико-моральная обстановка, складывавшаяся на отдельных судах, на совещаниях в политотделе рассматривалась неоднократно. Так, 12 декабря комсорг «Александра Пушкина» поведал об обидах рядовых моряков на своих командиров: «Товарищи во время ремонта судна прилагали все усилия по быстрейшему ремонту. Были куплены инструменты за свои деньги. Работа шла как будто хорошо. Но вот приходит второй механик и говорит, что работаете плохо. Отбил у товарищей всю охоту в работе, и в конечном счёте работа была брошена.

На судне начальствующий состав не любит критику. Они часто говорят: “Будете раскрывать рот, то мы вас выгоним”. На судне организуются пьянки, но мер никаких не принимают. После Владивостока у нас осталось восемнадцать метров махровой ткани (использовавшейся для протирки и фильтров. — С. Г.), но весь этот материал пошёл на халаты жёнам… Сами коммунисты играют в “двадцать одно”, зажимают критику и грозят списанием» [14, л. 11].

На заседании 27 декабря обсуждались случаи пьянства на транспортном флоте. «Капитан теплохода “Тура”… в сентябре месяце выехал с частью команды на берег в Усть-Камчатске, где напился и устроил драку с подчинёнными ему лицами. Взяв катер, капитан уехал с берега на судно, снялся с якоря и ушёл дальше по назначению, оставив три человека на берегу, в том числе и старшего механика».

Судовой журнал теплохода «Углегорск», по словам участника заседания, «превратился в журнал перебранок». Одна из записей, сделанная старшим помощником капитана в нетрезвом состоянии, не читалась. Командир судна в графе «Замечания капитана» предложил ему «впредь производить запись в трезвом виде», хотя его собственные слова были начертаны «отнюдь не твёрдой рукой». Старпом ответил «вроде того, что капитану самому следует меньше пить» [14, л. 14].

5 октября в Москве открылся XIX съезд ВКП(б), последний партийный форум сталинской эпохи. Съезд принял директивы о пятилетнем плане развития страны на 1951—1955 гг., утвердил новый устав партии. Сама партия отныне обрела новое имя: «Коммунистическая партия Советского Союза» (КПСС).

Из отчёта о работе политотдела за 1952 г.:

«Капитан морского буксира “Василий Буслаев” в результате личной недисциплинированности, пьянки допустил аварии. Капитан теплохода “Углегорск” систематически нарушал труддисциплину, Правила технической эксплуатации и Устав службы, допустил две аварии. Капитан теплохода “Невельск” нанёс повреждение пароходу “Шота Руставели” с техническими убытками 31,6 тыс. руб. По настоянию политотдела линейным судом осуждён к одному году исправительно-трудовых работ и в дальнейшем за неоднократные нарушения трудовой дисциплины и Устава службы уволен из пароходства…

Нарушения дисциплины проявляются больше всего там, где начальствующий состав не служит примером для подчинённых и в силу этого оказывается неспособным вести надлежащей борьбы с нарушителями труддисциплины.

Так, капитаны теплоходов “Любовь Шевцова”, “Тура”, “Бородин”, старпом парохода “Бухара” и другие, пользуясь острым недостатком кадров начальствующего состава в связи с пополнением флота, не только не ведут борьбы за укрепление труддисциплины, но сами систематически пьянствуют, насаждают вредные традиции среди личного состава судов.

На совещании политотдела при обсуждении состояния труддисциплины на теплоходе “Любовь Шевцова” капитан заявил, что “женщины на флоте для того и существуют, чтобы сожительствовать с ними”» (на самом деле таких слов в протоколе совещания нет. — С. Г.)… [4, л. 91—92].

1953

22 февраля состоялся «день выборов в местные Советы депутатов трудящихся». Выборы, точнее, «голосование» за заранее определённых кандидатов, прошло организованно. При подсчёте установлено, что за кандидатов «Сталинского блока» из общего числа 843 избирателей проголосовали 99,99 %. Эта величина — 99,99 % — очень часто присутствует в отчётах о выборах различных уровней, проходивших в СССР в 1930—1970-х гг. Очевидно, она должна была демонстрировать монолитное единство советского общества. Нетрудно высчитать, что недостающая сотая доля процента от 843 пароходских избирателей составляет 0,0843 человека. Ну, никак не тянет на чью-то целую несознательную душу, так и не дошедшую до избирательной урны. Может, разумнее было написать, что проголосовали все 100 % избирателей?

На всех судах пароходства избирательные участки украшали лозунги, портреты вождей, агитационные плакаты. Кают-компании превратились в «комнаты отдыха избирателей с достаточным количеством культимущества, литературы, газет».

Голосование всюду началось в шесть часов утра. На теплоходе «Витим» первым пришёл получать бюллетень второй механик Л. В. Шахов. Он обратился к избирателям с короткой речью: «Товарищи избиратели! Я сегодня счастлив, что буду голосовать. Я отдаю свой голос за процветание нашей родины, за строительство коммунизма в нашей стране, за светлое будущее нашей молодёжи».

В Петропавловский городской Совет депутатов трудящихся от КЧГМП избраны: начПО Н. Т. Екимцов, редактор «Камчатского моряка» М. С. Новиков, плановик управления Л. Н. Фомичева, капитан парохода «Хабаровск» А. И. Несытов. Депутатом Камчатского областного Совета стал начальник пароходства П. С. Черняев, депутатом Хабаровского краевого Совета — секретарь обкома КПСС П. Н. Соловьёв [1, л. 134—135].

В феврале 1953 г. получил развитие «женский вопрос». С заявлением в полит-отдел обратилась уборщица теплохода «Углегорск». Она жаловалась на приставания капитана. «…Говорил мне, что, вот, сколько ни было у него девушек на судне, я никого не любил, а тебя вот люблю. Когда я ему сказала, что мне надо работать, он заявил, что, мол, я капитан, и всем мои приказы должны выполняться, и вы должны слушать. Когда я помыла полы у него, он меня опять задерживал, но я сразу ушла из его каюты. Все последующие дни он, капитан, вызывал меня неоднократно к себе в каюту и предлагал свою “любовь”. Хватал за руки, при этом говорил, что, мол, вы капитана должны слушаться.

Однажды, это было 20 февраля, у меня болела голова. Я обратилась к капитану, так как у него находились медикаменты. Придя в каюту к капитану, предложил мне сесть на диван, и сам одел белый халат, подойдя ко мне, начал спрашивать, может у меня ещё что-нибудь болит? Вы, говорит, разденьтесь и ложитесь на кровать, ведь нас никто не видит. После его слов я сразу же ушла от него. Не так давно, 25 февраля, когда я убирала каюту капитана, он всё время мешал мне, старался ухватить меня за грудь, и при этом говорил, вот, мол, я могу списывать людей и принимать, но вас я ещё пока не списываю, вы хорошая девушка и т. п.

Часто вызывал меня к себе и говорил, чтобы я следила за старшим помощником… не ходит ли он на “Вычегду”, где работала старая буфетчица. Вы, говорит, должны бросать всю работу и следить, вам никто не может помешать, ведь я капитан» [12, л. 34].

2 марта похожее заявление написала ещё одна женщина, трудившаяся на «Углегорске»: «…при приёме на работу на теплоход “Углегорск” в разговоре с капитаном теплохода… им мне было предложено в неофициальной форме сожительствовать с ним, для чего он обещал принять меня на работу на судно и найти на берегу квартиру, где бы мог со мной встречаться. Впоследствии им мне было дано 100 рублей безо всяких расписок» [12, л. 33].

У слабого по женской части капитана «Углегорска» имелись и другие грешки, за которые его уволили из пароходства и отдали под суд.

9 марта состоялись похороны скончавшегося четыре дня назад Председателя Совета Министров СССР, секретаря ЦК КПСС И. В. Сталина. Они проходили как важнейшее государственное мероприятие и охватили все предприятия и организации страны.

Из состава работников политотдела и сотрудников управления КЧГМП заранее были назначены «ответственные за проведение проводов И. В. Сталина». Их закрепили за каждым судном, стоявшим в Петропавловске, а также за управлением, механической мастерской и радиоцентром. Суда получили радиограммы с чётким указанием порядка прощания с вождём.

«Задолго до начала трансляции в красных уголках, столовых команды и кают-компаниях собрались моряки проводить лучшего своего друга, горячо любимого вождя и учителя товарища Сталина. Взоры каждого устремлены на убранный трауром портрет родного отца Иосифа Виссарионовича Сталина, чей гений создал первое в мире социалистическое государство, освободил наших отцов, братьев и сестер от вековой кабалы царизма и сделал их свободными и независимыми, способными претворять идеи Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина в жизнь».

Сотни моряков молча стояли у репродукторов. В 18.20 диктор из далёкой Москвы известил о выносе саркофага с телом «гения человечества» из Колонного зала Дома Союзов. «Каждый мысленно переносится на улицы Москвы, провожая И. В. Сталина до Красной площади, мавзолея Ленина. На трибуну поднимаются вожди нашего народа, руководители нашей партии и государства, верные ученики и продолжатели дел Ленина и Сталина…»

В Петропавловске 19.55. В Москве в это время «последний раз поднимают саркофаг с телом И. В. Сталина и устанавливают рядом с саркофагом В. И. Ленина. Куранты бьют 12.00». Моряки застыли в молчании. «На пять минут прекратилось всё движение, работа всех механизмов, ревут гудки. Страна прощается с любимым отцом, другом и учителем. Звучат звуки гимна…»

В красном уголке управления пароходства на траурный митинг собрались 150 чел. Его открыл заместитель начальника пароходства М. Н. Святец. Он предоставил слово начальнику политотдела: «Дорогие товарищи и друзья! Ушёл от нас гений человечества, неутомимый строитель коммунизма, наш вождь, родной и любимый отец, друг и мудрый учитель Иосиф Виссарионович Сталин… Враги нашего государства рассчитывают на расстройство наших рядов, но ЦК КПСС, Совет Министров и Президиум Верховного Совета Союза ССР приняли неотложные меры по организации руководства, партийного и государственного. В эти скорбные дни советский народ ещё теснее сплачивается вокруг ЦК и советского правительства, проявляет бдительность. Пусть враги не думают, что им удастся застать нас врасплох. Советский народ всегда сумеет дать надлежащий отпор любому агрессору…»

Со слезами на глазах выступает член КПСС Михайлова: «Ушёл от нас товарищ Сталин. Трудно передать словами это горе, больше ни с чем не сравнимое горе. Товарищ Сталин, как солнце, обогревал нашу жизнь, указывая нам путь к счастью. Память о дорогом вожде мы будем свято чтить и работать так, как великий Сталин».

Траурный митинг на пароходе «Якутск» открыл первый помощник капитана Е. Л. Орлов. Выступили второй механик Штакин, матрос Иващенко, комсомолец Шамаков, машинный ученик Данилов, капитан В. В. Киселёв. Все они «заверили ЦК КПСС и советское правительство, что экипаж ещё теснее сплотится вокруг Коммунистической партии и советского правительства, повысит бдительность и производительность труда, ещё настойчивее будет бороться за претворение коммунизма в нашей стране». Экипаж принял обязательство выполнить годовой план грузоперевозок ко дню Сталинской Конституции (5 декабря 1953 г.) и перевезти сверх плана еще 3 000 т.

На пароходе «Бухара» старший механик Г. К. Ковальчук напомнил, что хоть «наш отец и учитель Иосиф Виссарионович Сталин» и ушёл из жизни, но «остались его “дети”, остались у руководства партии и государства его сторонники и ученики, которые сумеют продолжить и успешно завершить то дело, за которое отдал всю свою жизнь Иосиф Виссарионович». В ответ на тяжёлую утрату он тоже призвал всех «теснее сплотиться вокруг ЦК партии и советского правительства…»

Старший помощник капитана «Бухары» С. Л. Лебедев заявил: «…уходя от нас, товарищ Сталин оставил планы построения коммунизма в нашей стране, которые мы, советские люди, сплотившись вокруг ЦК КПСС, должны свято выполнять своим упорным трудом. В самые тяжёлые минуты прощания с лучшим другом и любимым вождём, гением всего прогрессивного человечества призываю весь экипаж нашего судна взять на себя повышенные обязательства в выполнении плана грузоперевозок, чем поможем быстрейшему и безусловному выполнению заветов вождя по построению коммунизма в нашей стране. Со всей твердостью духа переносим это огромное горе. Поклянемся, товарищи, не покладая сил трудиться на благо выполнения заветов уходящего от нас товарища Сталина. Всегда будет жить в наших сердцах имя дорогого вождя».

В заключение экипаж «Бухары» одобрил текст письмо на имя ЦК КПСС и социалистические обязательства на 1953 г.

Похожие речи, звучавшие на митингах, соответствовали предварительно установленному шаблону. Взять хотя бы постоянно звучавший призыв «теснее сплотиться вокруг ЦК партии и советского правительства». Но были и совершенно искренние выступления. На той же «Бухаре» секретарь комсомольской организации А. Д. Голосеев отметил, что усопший товарищ Сталин много внимания уделял подготовке кадров для морского флота. В 1944 г. он подписал постановление Государственного Комитета Обороны об организации мореходных училищ, которые уже выпустили сотни отличных специалистов для морского флота страны. «Я — выпускник мореходного училища, десять лет состою в комсомоле, — сказал комсорг, — и сейчас считаю своим долгом подать заявление о моём приёме в Коммунистическую партию Советского Союза…»

С каждого судна отправились телеграммы на имя нового Председателя Совета Министров СССР Г. М. Маленкова. Все экипажи приняли «конкретные обязательства, направленные на досрочное выполнение годового государственного плана грузоперевозок». Так, моряки теплохода «Невельск» обещали выполнить годовой план к 7 ноября 1953 г., сократить плановое время зимней стоянки на 15—20 %, увеличить плановую скорость судна на 3 %, сберечь горючего на 10, а масла на 5 %, отработать на лебедках 10 000 часов и перевалить своими силами 2 000 т груза.

На «Шексне» моряки, среди прочего, обещали повысить в каждом рейсе грузоподъёмность судна на 50 т, уменьшить сумму государственной дотации на 10 000 руб., дать за год пять рационализаторских предложений с экономическим эффектом 25 000 руб. и самостоятельно отремонтировать механизмов на 20 000 руб. [1, л. 122—129].

Всего на митингах присутствовали 540, выступили 32 чел. [1, л. 136—138].

20 июня молодёжь теплохода «Корсаков» собралась побеседовать на тему «Роль комсомольцев в выполнении плана». Попутно рассмотрели и утвердили план работы комсомольской ячейки на июль. Решили: прослушать лекции «Атомная энергия» и «История Камчатки», обсудить статью из газеты «Правда», совершить во время стоянки в порту «культпоход» в театр, получить спортивный инвентарь, организовать шахматный турнир и вечер отдыха, выпустить стенгазету и сатирический листок, сменить книги в библиотеке и провести обзор газет по «внешним и внутренним вопросам» [12, л. 48].

2 июля на пароходе «Александр Пушкин» слушалось персональное дело члена КПСС с 1952 г. Ф., напрямую касавшееся необходимости «усилить бдительность», о которой говорилось выше. Его суть: «24 июня на сопке Любви (в парке на сопке Никольской в Петропавловске. — С. Г.) тов. Ф. был избит хулиганами и раздет. При этом был похищен партийный билет и другие документы».

По словам Ф., 24 июня он получил деньги за пребывание в резерве и отправился ужинать в кафе Дома офицеров флота. За ужином выпил стакан «Зубровки» и пошёл в парк на сопке. «По дороге с группой товарищей распил бутылку шампанского и направился к танцевальной площадке. На меня напали три незнакомых человека, которые предложили снять часы. Я возмутился. Тогда они меня избили до бессознания, раздели и похитили все документы, вместе с ними и партийный билет. На другой день утром я заявил в политотдел, милицию и горком КПСС. Были приняты меры к поискам, но билет до сих пор не найден».

Выступившие отметили, что потеря партийного билета при любых обстоятельствах считается чрезвычайным происшествием и преступлением перед партией. «Факт нападения и ограбления несколько оправдывает тов. Ф. Однако это не говорит о том, что тов. Ф. не должен нести партийную ответственность. В то время как наша партия ещё раз ставит вопрос о повышении бдительности, мы должны хранить единство партийных рядов и не допускать случаев беспечности. Долг каждого коммуниста — быть всегда начеку! И у меня нет уверенности, что партбилет тов. Ф. не попал в руки сомнительных элементов. Вместе с документами похищен пропуск в военно-морской порт Владивостока, и до сего времени документы не найдены. Тем более что Ф. был одет в обычную одежду, и сомнительно, что они напали лишь с целью ограбления».

«Сейчас, как никогда, поставлен вопрос о бдительности. Враги идут на все проделки, лишь бы нам навредить, подорвать наше могущество. И для этого они не останавливаются ни перед чем, завладеть чужими документами, влезть в доверие и делать свои грязные дела».

За утерю партбилета Ф. получил строгий выговор с предупреждением. Вскоре Петропавловский горком КПСС выдал ему дубликат документа [15, л. 202—203].

4 июля состоялось открытое собрание комсомольцев парохода «Красноярск». Обсуждали постановление Пленума ЦК КПСС «об исключении из партии и предании разоблачённого врага советского народа и нашей родины Берия». С сообщением об этом выступил капитан Я. М. Драбкин. «Комсомольцы и весь экипаж судна, как и все советские люди, приветствуют решение партии и правительства. Они возмущены гнусными действиями прислужника империализма. В своих выступлениях комсомольцы Стиба, Афиногенов, Никитин заявили, что все антисоветские выходки Берии особенно ярко проявились сейчас, потому что всё яснее становиться виден крах мирового империализма, и именно поэтому прислужники и вдохновители империализма пытаются различными провокациями и террором отдалить свой конец».

Собрание приняло решение, в котором экипаж обязался в очередной раз повысить трудовую и политическую активность и бдительность, и тем «всемерно крепить родную отчизну» [12, л. 26].

24 июля начПО Н. Т. Екимцов, пребывавший на Восточной Камчатке, отправил начальнику политуправления ММиРФ СССР генерал-директору морского флота 1-го ранга В. И. Румянцеву радиограмму, в которой сообщал, что теплоход «Тура» зашёл в реку Камчатку. Развитие этого опыта давало возможность избежать потери времени на рейдовые разгрузки, а значит — простоя судов. НачПО просил оказать содействие пароходству в организации в устье реки лоцманского поста [1, л. 66]. Через два года в Усть-Камчатске началось создание полноценного морского торгового порта.

17 октября в политотделе снова обсуждали газету «Камчатский моряк». Начальник отдела кадров Н. М. Святец, рассказал, что заходившие к нему моряки не раз заявляли, что она неправильно передает события, искажает фамилии. «Это не поднимает авторитет газеты, а наоборот, снижает. Газета не пользуется потому популярностью среди моряков. А ведь редакция всегда может уточнить в отделе кадров тот или иной вопрос». Нередко выходило, что авторы статей и заметок неправильно характеризовали «отдельных товарищей», вызывая смех, а то и возмущение читателей.

В одном из номеров был помещён очерк об одном из капитанов. В нём «пьяница выглядел… самым положительным человеком во всем пароходстве, с которого должны брать пример другие». Впредь газетчикам следовало позаботиться о том, «чтобы не показывать пьяниц в форме идеалов» [16, л. 46].

1954

18 мая в должность начПО КЧГМП вступил А. Г. Оганджанян [17, л. 5].

14 сентября по инициативе политотдела состоялось совещание при начальнике пароходства с повесткой «О состоянии трудовой дисциплины». Основной доклад сделал А. Г. Оганджанян. Он обратил особое внимание присутствующих «на имеющие место пьянки на судах, на вредное влияние алкоголизма, на беспощадную борьбу, которую командный состав судов и пароходства должен вести в своей повседневной работе».

Стенограмма доносит до нас некоторые любопытные моменты совещания. Первым выступил ревизор парохода «Бухара». Он заявил, что за три года работы в пароходстве впервые присутствует на заседании, где собрался весь командный состав. Обычно на подобные совещания приглашались только капитаны и их первые помощники.

«Наше судно в июле месяце в бухте Провидения провело большую работу по разгрузке и погрузке судна, за что имело благодарность от депутата Верховного Совета. Когда же мы пришли в Петропавловск, то имели большие нарекания за то, что наше судно плохо покрашено. Руководство не хотело считаться с тем, что мы не могли получить во Владивостоке краску и сурик».

Здесь выступавшего остановил начальник пароходства, попросив перейти ближе к теме и рассказать о дебоше на судне, приключившемся во время стоянки в бухте Провидения.

«Выступавший товарищ ответить на данный вопрос отказался, а так как сам оказался в пьяном состоянии, то председательствующий тов. Козырев данного товарища с совещания вынужден был удалить».

Следующий оратор, помполит «Бухары», отметил, что вопрос о пьянстве поставлен своевременно. «На судах пьянство очень распространено, также как и сожительство с женщинами. Был факт, что на судно была взята прачка, которая оказалась больной венерической болезнью. Капитаны не воспитывают личный состав, а если тот или иной работник плохой, его стараются списать и направить в отдел кадров, после чего эти товарищи направляются отделом кадров на другие суда. Капитаны сами ведут себя недостойно. Так, тов. Л. на берегу так напился, что вместо своей каюты попал в каюту девушки, койка которой находилась на втором этаже. На подобные факты наши кадры не реагируют, и Л. до сих пор работает.

Сожительство очень распространено, то есть оно вообще на каждом шагу. По моему мнению, надо на суда брать женщин в возрасте не менее сорока лет, так как попадающие на суда молодые девушки немедленно становятся жертвами вначале капитанов, помощников и т. д. С комсостава берут пример молодые люди команды. Когда на судно с берега ночью К. была приведена девушка, и я стал её с судна удалять, то последний мне возражал, что начальники сами замараны, а нам почему-то нельзя.

В данное время пьянства на судне стало, как будто, меньше. Полученную последнюю зарплату в основном истратили на хорошую одежду и обувь. Команда имеет опрятный вид. Плохое поведение самих командиров плохо действует на товарищей, неустойчивых в моральном отношении.

Политико-воспитательная работа на судах ведётся недостаточная. Например, теплоход “Аральск” — весь начальствующий состав пьянствует. Надо вести повседневную работу с дезорганизаторами и пьяницами, и те, которые понимают и реагируют, тех надо упорно перевоспитывать, а те, до которых ничего не доходит, от тех надо просто избавляться. К нарушителям дисциплины и порядка надо принимать самые разнообразные меры воспитания, как-то угроза написать письма родным. Надо применять к отдельным товарищам и более жёсткие административные меры — понижать в должностях, то есть надо использовать самые разнообразные методы борьбы с пьянством и распущенностью…» [13, л. 29—30].

Пьянство на судах приобретало угрожающий размах. Особенно страшно становилось за молодых моряков, не имевших достаточного житейского опыта и твёрдых взглядов, а поэтому особенно подверженных этой порочной «традиции». «Сидевший на кадрах», которые, как известно из высказывания покойного «вождя и учителя», решают всё, Н. М. Святец эмоционально характеризовал роль командного состава судов в деле воспитания подчинённых. Многие командиры явно не могли служить им примерами.

«На судах большие размеры приняла распущенность, сожительство с уборщицами вторых помощников. Командный состав призван вносить культуру в массы, но сам оказывается первым её нарушителем и дезорганизатором. Многим из работников командного состава свойственны низменные побуждения, и, естественно, такие люди не могут дальше оставаться в рядах здорового коллектива, в рядах борцов за здоровый быт».

Нас обвиняют (отдел кадров. — С. Г.), что мы не выдвигаем молодых специалистов. Это неверно, молодых специалистов мы выдвигаем на 200 % вперёд, так как сплошь и рядом старые кадры разложились. Но молодые специалисты, к сожалению, не оценивают оказанного им доверия, не оправдывают своё выдвижение.

Только вследствие пьянства пропали, именно пропали, такие капитаны, как… Без почестей были брошены в яму (похоронены как безродные. — С. Г.). Только от страшного пьянства человек может дойти до такого состояния, и наш командный состав не ведёт борьбы с пьянством, а, наоборот, сам продолжает пьянство. Нередко явления пьянства командиров становятся достоянием службы и матросов.

До тех пор пока капитаны, старшие помощники, старшие механики будут продолжать не следить за своим моральным обликом, до тех пор состояние всего экипажа не будет находиться на должной высоте.

Командиры не имеют чувства глубокой ответственности за воспитание коллектива. Отдельные проступки отдельных товарищей не разбираются, не становятся достоянием масс, не освещается их отрицательная сущность.

Коллектив надо воспитывать, а предлагаемые товарищами увольнения — это не стиль работы. Кто больше всего является нарушителями? Это люди в возрасте 17, 18, 19 лет. Этих людей надо воспитывать, надо вложить в них отцовскую душу. Форм и методов борьбы с хулиганством, пьянством много — писать родителям и другие. Сами нарушители часто не знают содержания приказов, налагающих на них взыскания. Надо зачитывать приказы отдела кадров и пояснять, что к отдельным лицам данного коллектива могут быть приняты такие же меры воздействия…» [13, л. 33].

Начальник пароходства указал на ещё один «пережиток капитализма» — суеверие. Он привёл пример парохода «Якутск», которому было приказано выходить в море 13 ноября, в понедельник. Капитан не решился нарушить старинную морскую традицию и принял все меры к тому, чтобы отойти от причала только в час ночи 14-го. «Суеверие свойственно не только рядовому, но и начальствующему составу пароходства» [13, л. 35].

После этого совещания мало что поменялось. С 1 ноября по 12 декабря 1954 г. милиция задержала 17 работников пароходства, пребывавших «под хмельком». Среди нарушителей оказались работник редакции «Камчатского моряка» и даже сотрудник самого политотдела, которые «учинили скандал, сквернословили и безобразничали» в ресторане гостиницы «Восток». Там же буянил кочегар «Ваги». Повар этого же судна матерился и по-хамски вёл себя в магазине. Нетрезвый матрос «Бородина» приставал к честным гражданам на ул. Ленинской. Двое рабочих подрались в людном месте. Три моряка «в пьяном виде врывались в зал клуба судоверфи во время демонстрации фильма». Только один портовик мирно лежал посреди улицы, где и был подобран «органами милиции в состоянии сильного опьянения». На всех составлены протоколы.

А вот происшествия посерьёзнее. Техник радиоцентра разбил стекло двери ресторана «Восток» и бросился в драку с вызванным стражем порядка, нанеся ему несколько ударов. Грузчик торгового порта и матрос «Бухары» в пьяном угаре убили грузчика рыбного порта. Эти лица пошли под суд [18, л. 36—37].

Ноябрь. Политотдел по ходатайству комсомольской организации теплохода «Мусоргский» представил четвёртого механика В. И. Наволочного к награждению почётной грамотой ЦК ВЛКМС за высокие производственные показатели, достигнутые им в социалистическом соревновании [18, л. 96].

Тогда же замначПО Ю. В. Шпилевой обратился к заместителю начальника полит-управления ММФ СССР С. И. Головину с просьбой разрешить закупить для оформления общественных и жилых помещений пассажирских и грузовых судов, клубов и домов отдыха моряков управления пароходства и обоих портов офорты, автолито-графии и линогравюры. Их написали художники Крайнев, Христолюбов, Кузьмичёв, Алексич, Шевандронов. Сюжеты произведений отражали историю освоения Северо-Востока России, быт и трудовые будни моряков и назывались «Землепроходцы», «Поход Семёна Дежнёва», «Дети моряков», «Возвращение из дальнего плавания».

К тому же прошедшим летом на Камчатке в творческой командировке побывал художник Фролов. По мнению Шпилевого, «было бы целесообразно привлечь товарища Фролова к подготовке картин о нашей далекой, но родной Камчатке». Особый интерес моряков, которые имели возможность познакомиться с его эскизами, вызвали «Морской пейзаж с двумя скалами» и «Камчатские сопки в лучах заходящего солнца». Пароходство было готово приобрести эти работы в количестве 250—300 экземпляров [18, л. 143].

1955

9 марта в политотделе состоялось совещание с повесткой дня «О работе парторганизации теплохода “Невельск”». В ней выявились крупные недостатки, а объяснялись они тем, «что секретарь парторганизации работу строит в отрыве от стоящих перед коллективом задач, не имеет повседневной и деловой связи с коммунистами и членами экипажа, недооценивает роль и значение партийной работы среди коллектива. Хуже того… своим недостойным поведением в быту, пренебрежительным и хамским отношением к членам экипажа компрометирует высокое звание члена партии и теряет авторитет партийного руководителя» [19, л. 32—33].

«Просигнализировал» о неблаговидном поведении партсекретаря один из рядовых членов экипажа, отправивший в начале марта в редакцию «Камчатского моряка» письмо. Публиковать его газета, конечно, не стала, дабы не дать повода к лишним разговорам о соответствии главного персонажа «высокому званию коммуниста», но оперативно переправила в политотдел. На письме, фамилия и должность автора которого остались анонимными, будучи густо замазаны чернилами, стоит резолюция начПО: «Прошу проверить. 5.03.55». Как видно, проверили быстро.

Вот это письмо с сокращениями: «Теплоход “Невельск” стоит на среднем ремонте около пяти месяцев. Ремонт продвигается к концу… Большую помощь в ремонте оказывают старший механик тов. Бритченко и второй механик тов. Штакин. Ремонт радиосети не закончен… Парторг об этом не беспокоится… Приводит молодых женщин в каюту на ночку и больше. Кроме того, занимается большим оскорблением членов экипажа судна… Да ещё умудрился вставать в девять-десять часов утра, и уходит на берег, краники не закроет, воды находит полкаюты. Это не раз, а много. Вода сейчас, как воздух… Капитан судна и старший механик решили заглушить трубопровод к каюте… неряшливого, недисциплинированного. Просим пароходство и политотдел за разложение и большие оскорбления и убытки немедленно убрать… с “Невельска”» [19, л. 35].

Секретарь неуклюже оправдывался: «совершил ошибки в моём поведении… выразившиеся в сожительстве с буфетчицей…» Совещание решило, что ему «как коммунисту нужно оказать помощь» [19, л. 30, 35].

Вот такая действенная сила заключалась в печатном слове, даже неопубликованном. Кстати, за последнее время газета заметно улучшилась. ЗамначПО отметил по этому поводу: «У меня осталось в памяти нарицательное название газеты “Камчат-ский брехун” и т. д. Благодаря усилиям редакции, направленным на поднятие её авторитета, газета стала значительно интереснее по своей тематике, шире стала критика, улучшилась верстка, язык, уменьшилось количество ляпсусов…» [19, л. 24]

28 июня на пароходе «Вага» произошло чрезвычайное событие: разгневанный старший помощник капитана выстрелил своему подчиненному из ракетницы в живот. В акте расследования указано, что помощник следовал «по стопам капитана», якобы подменившего воспитательную работу «голым администрированием и грубым окриком».

В первом полугодии 1955 г. случилось и ранее небывалое «позорное для морского флота явление на пароходе “Бухара”, когда подчинённый ударил капитана». Это явилось результатом отсутствия воспитательной работы, «распущенности со стороны его помощников (пьянки, картёжная игра), которые своими действиями разлагают трудовую и государственную дисциплину среди подчинённых» [17, л. 32—33].

2 августа политотдел изучал состояние и меры по улучшению работы больницы моряков. При первом взгляде лечебное заведение оставляло приятное впечатление: коридор застлан ковром, в палатах чисто, «есть видимость некоторого комфорта». Но больные были недовольны.

Лечившийся более двух месяцев матрос «Невельска» жаловался, что нательное белье меняют редко — раз в месяц. Крановщик Петропавловского морского торгового порта сетовал на нехватку посуды: «Скушал первое, потом жди, когда освободится посуда других палат, чтобы тебе принесли второе». Стармех одного из судов считал неправильным, негигиеничным, когда для того, чтобы «сохранить» посуду (в первую очередь самые дефицитные ложки и стаканы), больные забирали их с собой в палаты и сами мыли. Один пациент отметил ветхость нательного белья. «Прямо стыдно его надевать. Самому приходилось к кальсонам пришивать пуговицы». Починить белье вполне могла, но почему-то не делала этого, кастелянша.

Мыться было сложно. Ванна отсутствовала, канализация работала скверно, да и воды не доставало. «Хуже того, несколько дней тому назад… для больных в палату выдавали по одному графину воды: хоть пей, хоть мойся».

К бытовой неустроенности добавлялась скука. Радио бездействовало, кино отсутствовало, лекции и беседы не проводились. Оставалась одна отрада — библиотека из пяти сотен книг и ежедневно приходившие свежие выпуски газет. На медперсонал больные не жаловались, хотя до политотдельцев доходили слухи о фактах «бездушного отношения со стороны отдельных врачей». Назывался пример слесаря мехмастерской, инвалида Отечественной войны. Он два месяца обивал порог поликлиники, желая удалить из болевшей челюсти мешавший осколок, след отгремевших боев. Врач отказался ему помочь и даже обозвал симулянтом. «Только при вмешательстве порткоммора и прокуратуры бассейна… была оказана помощь в военном госпитале». Похожая история приключилась и с захворавшим портовиком.

Вызывала нарекания и скорая помощь больницы, превратившаяся «в своеобразную разъездную карету. Вместо оказания экстренной помощи на дому машина занимается развозом врачей по квартирам и другими хозяйственными делами».

Так что в больнице было, что улучшать. «Чувствуется формальное отношение к служебным обязанностям, забывается главное для работников медицины — неустанная забота о советском человеке» [19, л. 88—90].

1956

22 марта помполит «Рыбинска» В. Г. Гатальский подписал политдонесение о завершившемся заграничном плавании, начавшемся 12 октября 1955 г. Судно (капитан В. Н. Смирнов, старший механик М. С. Кричанский) перевезло 6 955 т груза. Общее состояние дисциплины и поведение экипажа помполит оценивал как удовлетворительное. «Экипаж морально здоров и готов выполнить любое задание пароходства».

Во время заграничного вояжа моряки побывали на двух матчах ленинградской команды «Зенит» в китайском порту Дальний, дважды посетили Порт-Артур, где осмотрели исторические места боёв русско-японской и советско-японской войн, совершили экскурсию в краеведческий музей Дальнего. Они заходили в антикварный музей и дом «великого китайского революционного писателя» Лу Синя в Шанхае. За рейс экипаж посмотрел девяносто кинофильмов и концертов. С последними перед моряками выступили не только участники художественной самодеятельности клубов советско-китайской дружбы в Дальнем и международных клубов портов Сянгана, Шанхая и Цинванчтао, но и профессиональные артисты [20, л. 24—25].

Политотдельский отчёт за 1956 г. свидетельствует о росте средней месячной зарплаты работников пароходства с 2 085 руб. в 1955 г. до 2 169 руб. в 1956 г. (то есть на 4 %) [4, л. 242].

Политотдел пароходства упразднён 30 июля 1957 г. в рамках начавшейся после ХХ съезда КПСС «внутрипартийной демократизации». Его былые заботы возложены на вновь образованный партийный комитет (партком) и бассейновый комитет профсоюза флота (баскомфлот) [21, л. 367].

 

ИСТОЧНИКИ

  1. ГАКК, ф. П-112, оп. 1, д. 22.
  2. Там же, ф. Р-523, оп. 1, д. 19.
  3. Там же, ф. П-112, оп. 1, д. 1.
  4. Там же, д. 45.
  5. Там же, д. 3.
  6. Там же, д. 9.
  7. Там же, д. 16.
  8. Там же, д. 21.
  9. Там же, д. 17.
  10. Там же, д. 11.
  11. Там же, д. 19.
  12. Там же, д. 30.
  13. Там же, д. 33.
  14. Там же, д. 20.
  15. Там же, д. 31.
  16. Там же, д. 23.
  17. Там же, д. 35.
  18. Там же, д. 36.
  19. Там же, д. 37.
  20. Там же, д. 39.
  21. Там же, ф. Р-523, оп. 1, д. 382.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

f

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: